о ситуации: дочь атаманши пробирается в замок волшебника Чейза Гудвина, чтобы что-нибудь оттуда стащить. Случайно находит медальон, который, как оказалось, заколдован. написан несерьезно, но и сам персонаж на серьезность не претендует.

Титул "Великий и Ужасный" Барбаре очень нравился, но вот принадлежал он, увы, не ей. А чтобы за это было не так обидно, она решила присвоить себе какую-нибудь вещицу из дворца обладающего этим титулом Гудвина. План был предельно прост: залезть, найти, схватить, свалить. Ходили слухи, что его жилище якобы защищено всевозможными чарами и заклинаниями - но Барби предпочла на слухи внимания не обращать, и просто пробраться во замок при помощи своей невероятной ловкости, хитрости и везения. Что стащить - она тоже предварительно не решила, полагаясь на свое потрясающее умение импровизировать.
Итак, совершенно не подготовившись, взяв на вооружение одну только храбрость (или глупость, в данном случае это синонимы), Барби отправилась штурмовать замок Чейза Гудвина. Охрану, если таковая вообще была, она по пути не встретила. Вспышек защитных заклинаний, да и прочих неожиданностей тоже не оказалось. Разумеется, Монтгомери уже поздравила себя с победой, присвоила титул "Неукротимой и Прекрасной" и даже вручила себе корону.
Наверное, прошло не меньше получаса, прежде чем она, наконец, отыскала среди бесконечных переплетений коридоров покои владельца. По пути Барби без малейшего смущения заглядывала в каждую попавшуюся комнату и, если в ней никого не было, пристально ее изучала. Дважды ей попались спальни, три раза разбойница оказалась в каком-то прокуренном подобии таверны и, разумеется, не обошлось без пыточной. По крайней мере, Монтгомери решила, что это пыточная - наручники, плети, цепи и прочее барахло. Некоторые вещички даже подозрительно  поблескивали, будто на них были стразы. В общем, надолго Барби там оставаться не решилась, и, объявив комнату пыточной, побрела дальше.
Казалось, что коридор заканчивался тупиком, но, присмотревшись, Барбара все-таки решила, что проход просто хорошо замаскирован. Она решительно толкнула "стену", замаскированная дверь резко подалась вперед, и Барби, не сумев сохранить равновесие, растянулась на покрытом ковром полу. Открывшееся зрелище словами описать было трудно - приличными словами. В этом действительно огромном помещении вообще не было свободного места. Повсюду были кучи какого-то хлама - ужасно полезного хлама, в этом Барби не сомневалась, - но вот чтобы найти среди него что-нибудь ценное, понадобятся недели! Недели, месяцы, если не годы!
Восхищенно присвистнув, она, не вставая с ковра, потянулась к ближайшей кучке. Схватив первый же попавшийся под руку предмет, Барби резко потянула его на себя и поднесла к глазам. Но хорошенько рассмотреть его она не успела - та самая куча оказалась крайне неустойчивой, и обрушилась на нее. Барбара поспешно прикрыла голову руками, но тем не менее, сами руки, спина, ноги и, разумеется, задница, оказались "под огнем".
- Зачем?.. Зачем, зачем, зачем люди хранят столько хлама? - недовольно бубнила она, выбираясь из-под обвала. Рукой она случайно задела еще одну кучу, но та, к счастью, не обвалилась. Упал только позолоченный кубок с самого ее верха. И приземлился точно на рыжую макушку.
- Ай-яй-я-я-я-я-яй! - почти как ребенок захныкала Монтгомери, потирая ушибленную голову. - Так и убить можно-о! Кто тебя учил так вещи расставля-ять?!
Сопровождая все свои действия подобными причитаниями и жалобами, Барби принялась складывать все упавшие вещицы на место. Если бы Гудвин сейчас ее слышал, то наверняка бы проникся жалостью и поклялся никогда больше не коллекционировать хлам.
По прошествии нескольких минут, хлам вновь был восстановлен в своем первозданном виде. А вот желание что-либо отсюда красть у Барбары, как ни странно, пропало. Ничего особенно ценного с первого взгляда она не выявила.
Бесцельно гуляя среди этих развалин, Барби в какой-то момент набрела на кровать и, недолго думая (думать долго ей вообще не свойственно), на нее завалилась. На смену ушедшему желанию красть пришла хитрая и коварная мысль просто напакостить. Монтгомери схватила одну лежащих на кровати из подушек и подмяла ее под себя. Сейчас ей предстояло придумать, как бы поэффектнее сделать гадость, а для этого нужны благоприятные условия и комфорт. Разбойница потянулась за второй подушкой.
И вот тут словно сама судьба пришла ей на помощь. Под подушкой лежал маленький, не особо примечательный, сделанный всего лишь из платины с изумрудами медальон. Едва удержавшись от радостного вопля, Барби немедленно его схватила. На вид ценная штучка. Мгновенно повеселев, она нацепила медальон на шею, по-быстрому вернула подушки на место и, резво вскочив с кровати, помчалась в сторону выхода. Неукротимая и Прекрасная всегда достигает своей цели!
Путь из замка Барби уже не запомнила, все мысли были поглощены тем, что она великая воровка и гениальный сыщик. Примчавшись в лагерь, она даже не обратила внимания на шутливые восклицания остальных разбойников, что ей, мол, делать больше нечего, кроме как носиться по лесу на пару с лосями.
Бегло поприветствовав мать, Барбара проскользнула в свой домик на дереве. Они еще будут ей завидовать, когда она продаст этот медальон! Это же целое состояние по меркам разбойников. Не каждый же день на удается заполучить подобную драгоценность.
Впрочем, вещица и сама по себе была довольно симпатичной. Можно было бы оставить ее себе и носить как трофей. Барби, как обезьянка, рассматривала свою добычу и даже попыталась отковырнуть один мелкий изумруд, но попытка успехом не увенчалась.
- Та-ак, а внутри что… - пробормотала она себе под нос и открыла медальон. - Портрет? Кому нужно носить с собой портрет?
В надежде на двойное дно, Барби попыталась и изображение отковырнуть. Но нет, видимо, владельцу действительно был дорог именно портрет.
- Ну что за разочарование,  - недовольно протянула Монтгомери, вновь надевая на себя медальон. Какое странное чувство...
Что-то было не так. Не сразу осознав, что ее смутило, Барбара еще раз коснулась украшения. Нет, ничего не изменилось. Тогда, все еще не понимая причину беспокойства, она покрутила головой, оглядывая комнату. И здесь все на месте. В задумчивости она опустила взгляд вниз - и, бинго! Кожа на руках была зеленой, как изумруд. Недоумевающая Барби потерла ее пальцами; краска не сходила.
- Не вопи, не вопи, ты большая взрослая самостоятельная разбойница, - шепотом успокаивала она сама себя, хотя на самом деле была готова вот-вот закричать. - Сейчас сходишь к ручью, и водой все отмоется…
Приоткрыв дверь домика, Барби высунула голову наружу: все были заняты обычными делами - точили ножи, играли в карты, выделывали кожу. Чуть ли не впервые умоляя провидение помочь ей, Барби как можно тише стала спускаться с дерева, каждый раз оглядываясь на разбойников. Не хватало только такого позора!
- Почему я, почему я, почему я-я-я!? - ныла она, пробираясь сквозь заросли к ручью. Ее кожа почти сливалась с листвой.
У ручья ее ждало еще одно разочарование. Судя по отражению в воде, позеленели не только руки, но и лицо. Не утруждаясь дальнейшими размышлениями (и проклятиями, по большей части), Барби тут же опустила голову в воду и начала усиленно тереть щеки пальцами. И вынырнула она, только почувствовав нехватку кислорода.
Кожа по-прежнему имела благородный изумрудно-зеленый цвет. Вот тут Барби стало по-настоящему грустно. Она уселась в позу лотоса и, уперевшись локтями в колени, стала гипнотизировать свое отражение.
- По крайней мере, маскировка отличная, - протянула она.

о ситуации: от мужского лица. мэра Эрика Картрайта пригласили на банкет в одной крупной компании, где он должен произнести торжественную речь. перед этим в тюрьме сокамерниками был убит Уильям Картрайт, брат Эрика. на деле убийство подстроил сам Эрик; причина этому - братец слишком много болтал про незаконную деятельность Эрика (они вдвоем держали какую-то компанию, которая занималась какими-то бредовыми исследованиями, не суть какими, это был просто замут ). На приеме к нему подходит журналистка Сиена Хольцман, которая разговаривала с убитым за день до смерти.

В течение последнего часа он только и делал, что перебрасывался ничего не значащими фразами с другими людьми, выслушивал предложения по поводу финансирования больниц, заверял, что в ближайшее время лично займется всеми животрепещущими вопросами. Хотя на самом деле Эрик не особенно и слушал. Лично у него все было превосходно. Почти.
Время от времени находился политик или бизнесмен, желающий выразить соболезнования по поводу убитого сокамерниками брата-заключенного, и тогда Картрайт старался показать, что с трудом переживает утрату близкого, однако сдерживает тоску, чтобы не омрачать праздник. Если бы этот «близкий» не был столь неудобен и болтлив, его физиономия вместе с телом до сих пор бы разгуливала по земле. Но подобные мысли он оставлял при себе и только вежливо улыбался, выслушивая слова сочувствия. Некоторые люди проявляли чудеса красноречия; Эрик почти верил, что они знали его брата лично. И неважно, что большинство узнали имя Уильяма Картрайта из утреннего выпуска новостей.
- Уверен, Уильям был бы польщен, услышав ваш отзыв о нем, - Эрик, ничуть не смущаясь, прервал говорившего на полуслове. Этот человек воздавал такую хвалу его братцу, будто бы он был святым мучеником. И все ради того, чтобы подойти и переброситься парой слов с живым Картрайтом и по возможности сообщить ему свое мнение относительно высоких налогов, постоянных пробок и шумных соседей. Разумеется, служба горожанам является приоритетом для Эрика. Поэтому он старался обеспечить комфортную жизнь в первую очередь себе. Не может же слуга народа решать городские проблемы, сам при этом проживая в однокомнатном бараке в компании блох. Руководствуясь именно такими соображениями, Картрайт купил себе трехэтажный особняк с бассейном. А потом еще один, в Италии. На всякий случай.
- Разумеется, я прослежу, чтобы в проект новой развязки внесли эту поправку. Вы можете мне верить, - отвечал Эрик на просьбу некоей дамы в красном платье. Он поставил пустой бокал из-под шампанского на поднос проходившего мимо официанта и взял два полных – себе и молодой женщине, которая только что пыталась говорить с ним на тему работы. Картрайт не любил, когда представительницы слабого пола начинали проявлять активность в бизнесе. Женщинам, по его мнению, не следовало даже пытаться сравняться с мужчинами.
Эрик протянул один бокал стоявшей напротив даме, и та, зардевшись, как молоденькая девица, приняла его. Он завел с ней довольно невинный разговор о компании, а затем плавно перевел его на саму женщину и ее роль на этом банкете. Она оказалась женой вице-президента, что немного расстроило Картрайта. Он-то надеялся, что дама не замужем. Эрик уделил ей еще примерно десять минут своего времени, после чего извинился и, минуя беседующих, прошел на балкон.
Открыл золотой портсигар, вытащил одну папиросу и щелкнул зажигалкой. Теперь он хотя бы мог дышать. В помещении же, несмотря на вентиляцию, Картрайт незаметно для себя начинал задыхаться. Некоторое время он просто стоял и курил, наслаждаясь одиночеством. Это сейчас он может остановиться и подумать, больше в ближайшие два-три часа такой возможности не представится. Эрик еще должен произнести речь, которую специально для него вчера написал его секретарь. Примерно сотня слов на тему того, как много компания “Forest Industries” сделала для внутреннего рынка. Картрайт даже сам удивился, прочитав о ее достижениях, но еще больше его задел тот факт, что президент “Forest” до этого дня не числился в списке его друзей. Либо всевидящее око мэра на этот раз дало осечку, либо заслуги компании были преувеличены. Эрик склонялся ко второму варианту.
Все же, за последний год Катрайт преуспел в налаживании дружеских отношений и расширении сети своих бизнес-партнеров. Шеф полиции пригласил его на барбекю на следующих выходных, а окружной прокурор только вчера отобедал с Эриком в ресторане, вместе с заместителем министра образования и президентом местного банка. Глава ЦРУ под строжайшим секретом провел Картрайта по некоторым служебным помещениям, после чего они вдвоем отправились на поле для гольфа, где в очередной раз одержали победу над американским дипломатом и владельцем телеканала «CNS». Когда Эрик Катрайт из юриста превратился в мэра, его друзьями стали такие же высокопоставленные люди. Иметь других стало невыгодно. И если президент “Forest Industries” не в их числе, то он не относится к числу избранных.
- Мне крайне лестно получить приглашение… - вполголоса произнес Картрайт и скривился. Вчера ему казалось, что начало его речи было куда лаконичнее. Этот набор слов никуда не годился, осознавал он сейчас. Картрайт вытащил из внутреннего кармана сложенный вдвое лист, развернул его и быстро пробежал глазами напечатанный текст. За исключением вступления, речь была вполне сносной. Он добавит пару эпитетов в нужном месте, с помощью интонации и пауз заставит сухие предложения выглядеть продуманнее и изящнее. – Я рад присутствовать… Нет. Мне оказана честь…
В конце концов, не так уж важно, что именно он будет говорить. Необходимо только создать правильное впечатление: компания великолепна, президент безмерно гениален, а скромный мэр Эрик всей душой желает ей развития и процветания.
Картрайт сбросил дымящийся окурок вниз. Уже третий, с тех пор как он вышел на балкон. Его бы наверняка уличили в бескультурности и указали на пепельницу, но, поскольку Эрик пребывал с полном одиночестве, высказать недовольство его действиями было некому, так что мэр просто развернулся и уверенным шагом вернулся в зал. Почти сразу его поймал лысеющий толстячок за пятьдесят, в очках и что-то заговорил с сильным азиатским акцентом. Половину Эрик не понял, вторая же, без первой, не имела никакого смысла.
- Мистер Форест, я полагаю? – на всякий случай уточник Картрайт. Толстячок кивнул, а Эрик в ту же секунду решил, что такой друг действительно не представляет для него ценности. – Рад встретиться с вами лицом к лицом. Вам, вероятно, пришлось приложить немало усилий, чтобы превратить “Forest Industries” в компанию мирового масштаба.
Ему не стоило этого говорить. Польщенный президент просиял и принялся пересказывать Эрику чуть ли не всю историю своей компании, но Картрайт отнюдь не желал слушать о чужих успехах, потому поспешил закончить разговор одной веской фразой:
- Думаю, мне стоит произнести обещанную речь о вашей компании. Вы ведь за этим меня позвали, не так ли? – и Эрик коротко хохотнул, выставляя вторую свою фразу шуткой. Именно в таком тоне стоило преподносить людям правду.
Он взял бокал с подноса и в сопровождении толстячка прошел к возвышению в противоположном конце зала. Стоило Картрайту подняться, как голоса начали постепенно смолкать, а головы – оборачиваться в его сторону. Президент “Forest Industries” стоял буквально в метре от Эрика рядом с дамой, которую он неудачно пытался соблазнить сегодня, рядом с ними находился незнакомый Картрайту мужчина, предположительно, вице-президент.
- Для меня большая честь… - произнес Эрик, улыбаясь всем присутствующим. Не переставая говорить, он старался заглянуть каждому гостю в глаза, создать ощущение, что его речь обращена не к общей массе, а лично к тому или иному человеку. Картрайт дословно пересказывал текст написанной его секретарем речи, используя мимику лица и язык жестов, чтобы придать фразам эмоциональную окраску. - … От всей души желаю “Forest Industries” дальнейших успехов!
Он замолчал, приподнял бокал с шампанским, встретившись глазами с президентом компании, и сделал небольшой глоток. Раздались аплодисменты, и мэр поспешил спуститься с помоста, чтобы уступить место толстячку, который тоже собирался произнести несколько слов. Впрочем, едва ли его речь будет иметь такой же успех, как у Эрика.
Едва он ступил с лестницы, как сбоку возникла молодая женщина и, улыбаясь, протянула ему ладонь для рукопожатия. По его силе Эрик определил, что, скорее всего, эта особа привыкла к крепким мужским рукопожатиям. Еще одна бизнес-леди. За сегодня такие, как она, его уже изрядно утомили.
- Мне тоже приятно с вами познакомиться, - привычно соврал мэр.
Он быстро окинул Сиену Хольцман оценивающим взглядом. Все дамы на банкете были одеты в платья, обязательно имели при себе золотые кольца, серьги и браслеты. Сиена, в белом брючном костюме, не вписывалась в эту картину. Хотя надетый на голое тело пиджак был сильно декольтирован, потому не стоило сразу же списывать эту даму со счетов. Эрику не слишком понравилась Хольцман – на вид простовата, чересчур очаровательна, наверняка ей что-то нужно от мэра. Деньги, сотрудничество, «крыша»?
- Конечно, балкон на втором этаже, лестница справа.
Да, теперь он был уверен, что Сиена собирается его о чем-то просить. И для этого предлагает ему уединиться на балконе. Интересно, какими методами она будет получать желаемое?
С тех пор, как Картрайт последний раз поднимался на балкон, ветер заметно усилился. Сиена то и дело убирала волосы с лица, а ему пришлось отказаться от мысли выкурить еще одну сигарету. Поток воздуха просто выбил бы ее из рук.
Эрик, как джентльмен случая, предоставил женщине возможность начать диалог. Сам он оперся спиной о колонну и молча ждал ее слов. Продолжая играть в человека воспитанного, он смотрел только на лицо Сиены. Когда она начала говорить о его брате, Картрайт едва удержался, чтобы не закатить глаза, но вовремя отвел взгляд в сторону расстилавшегося внизу города. Его персонального маленького княжества, которое только со стороны выглядело тихим и неприметным. На самом же деле, стоило копнуть глубже, как на свету окажутся все грехи его жителей, начиная от уличных бродяг, скрывающихся днем и выходящих на «охоту» ночью, до самого мэра, чья репутация в глазах людей и закона оставалась безупречной.
Его удивило, даже можно сказать, приятно удивило, что мисс Хольцман не стала распространяться о достоинствах Уильяма. Она прямо назвала его ублюдком. И все же, Эрик внутренне напрягся, и не зря: Сиена продолжила говорить об умершем и даже сообщила – намеренно или случайно – что общалась с ним в день смерти. Эрик предположил, что она была последней, кто говорил в тот вечер с его братом. Его мозг усиленно заработал, в угоду хозяину генерируя все новые варианты того, что Уильям мог сообщить Сиене.
Он вряд ли открыто заявил ей, что младший Картрайт увел у старшего из-под носа подпольную организацию, целью которой являлось клонирование людей и операции с памятью оригиналов. Об этом не знал никто, кроме братьев. А двое могут сохранить тайну, только если один из них мертв: и поэтому Уильям вчера отправился к праотцам. Значит, из живущих Эрик один посвящен в нее; малочисленный персонал знал лишь то, что сообщил им новый владелец – у Уильяма появились проблемы с законом, и чтобы не усугублять его положение, мэр Картрайт перевел организацию на свое имя. Вряд ли кому-то пришло бы в голову приплести чистого перед законом градоначальника к незаконной деятельности его брата. Мог ли Уильям сделать Эрику прощальный подарок и выложить все этой глуповатой болтливой дамочке? Да, это возможно. Тогда от Хольцман следовало избавиться, предварительно узнав, что именно ей известно. Эрик не исключал, что она действовала не одна, потому ее сообщников также необходимо раскрыть и убрать. Картрайт не мог позволить себе оступиться в глазах народа, особенно после того, как его брата уже осудили в связи с противозаконной деятельностью.
«Хорошие связи», значит? Уильям умел располагать себе людей, за это качество Эрик его очень ценил. И особенно он ценил в старшем брате то, что тот мог заставить толпу следовать за собой, к каким бы абсурдным идеалам он не призывал. Обещание «расквитаться» напугало бы Картрайта, если бы прозвучало из уст живого Уильяма. На угрозы холодных трупов Эрик привык внимания не обращать. Это правило он усвоил с армии: нет человека – нет проблемы. И именно в соответствии с ним он планировал поступить с Сиеной Хольцман.
- Странно, вы первая за сегодняшний вечер, кто вспомнил отрицательные качества моего брата, - осторожно начал Эрик. На его губах проскользнула усмешка, но темные глаза оставались холодными. Сиена ждала от него эмоциональной реакции, но Эрик не собирался так просто терять свое ледяное спокойствие. – Да, мой брат умеет… умел заводить связи. Но вместе с друзьями приходят и враги, как вы знаете. И Уильям всегда это понимал. Он был политиком, а многим людям не нравится наша деятельность. Обязательно найдутся недовольные. Вероятно, Уильяму не повезло столкнуться с одним из них, - Эрик аккуратно выводил логическую цепочку причин, которые теоретически могли оказаться роковыми для его брата. Если Сиена считала его причастным к смерти заключенного Картрайта – а это для Эрика было очевидно, то для начала стоило развеять ее подозрения. Но мэр старался не слишком упорствовать, попытка оправдать нападение сокамерников и выставить виновным кого-либо другого могла сослужить ему плохую службу. – Я говорил с криминалистами сегодня утром. Думаю, они разбираются в подобных делах получше нас с вами.
Ветер ненадолго стих, и Картрайт воспользовался этой паузой, чтобы выкурить сигарету. Он предложил одну и Сиене, после чего убрал портсигар.
Эрик бросил короткий взгляд на Хольцман, после чего повернул голову в сторону. Ему нужно было чуть больше времени, чтобы окончательно разобраться с личностью Сиены. Она не бизнес-леди, как ему сначала показалось. Скорее журналистка или, что Эрику казалось менее вероятным, частный детектив, нанятый кем-нибудь из пособников покойного Уильяма. Мол, раз один был разоблачен и направлен в лучший мир, то и второму следует пройти его путем. Но у самого Эрика были немного другие планы.
- Вы журналистка, верно? – после паузы Картрайт решил напрямую спросить Сиену об ее профессии. Конечно, ничто не мешало ей соврать, но если бы она оказалась всего лишь амбициозной репортершей, проблем моментально стало бы меньше. Они в основном работают ради денег, чек на солидную сумму может гарантировать их молчание. Эрик уже поступил таким образом с парой дюжин журналистов, тем самым обеспечив своей личной жизни неприкосновенность. – Не помню, чтобы видел вас рядом с Уильямом, вы достаточно… - Картрайт окинул Сиену еще одним взглядом, чуть задержавшись на ее декольте, затем взглянул ей в глаза. – Запоминающаяся личность. Если бы вы были его другом, мы бы встречались и раньше.
Он снова замолчал. А затем произнес, изменившимся твердым голосом, присущим человеку, который действительно беспокоится о репутации своего брата.
- Если вы репортер и пришли сюда, чтобы получить у меня провокационную информацию о моем брате, то назовите сумму, - ни улыбки, ни хотя бы усмешки. Эрик был неукоснительно серьезным. – Я не хочу, чтобы после его смерти все газеты обсуждали его грехи. Уильям оступился, но это не повод смешивать его с грязью.
Его правая рука скользнула в карман и достала оттуда сперва чековую книжку, затем фирменную ручку “Parker”. В графе с именем он своим размашистым почерком написал имя Сиены Хольцман. Затем ручка замерла в нескольких миллиметрах от поля с пометкой «Сумма». Эрик холодно посмотрел на женщину.
- Итак, во сколько вы оцениваете неприкосновенность моего брата?

о ситуации: на мой взгляд, пост крайне неудачный. написан после большого перерыва в ролках. героиня - инженер-разработчик "Цербера", террористической организации, отправлена на задание с двумя другими сотрудниками. цель - найти какое-то древнее устройство. одновременно с "Цербером" на базе также присутствует группа оперативников Альянса Систем.

Холодно. Слишком холодно, чтобы жить.
Когда всю почти всю жизнь проводишь в помещении наедине с приборами атмосферные осадки воспринимаются, как нечто отдаленное и абстрактное. Янссен было непривычно находиться в таком месте, где она не может отрегулировать температуру, нажав пару кнопок на панели управления. В безуспешных попытках согреться, она всю дорогу просидела обхватив себя руками и с показательной обидой на весь мир. Создатель этого мира, кем бы он ни был, допустил серьезную ошибку, не добавив в исходный код функцию контроля погоды. С фразами-параметрами: скажешь одно непечатное слово в адрес зимы, и тут же настанет лето, или весна хотя бы.
В размышлениях, как устранить баги в несуществующем коде мира, она и провела всю дорогу. Кажется, пилот что-то говорил о цели задания, но об этом ещё на станции сказали раз пять, не меньше. Когда Церберу нужна какая-то технология, босс высылает на её поиски отряд. И было бы логично, если бы в него вошло с полдюжины штурмовиков, два-три боевых (именно боевых, а не тихих и миролюбивых!) инженера и кто-нибудь с мозгами, чтобы всей этой оравой управлять. Но в этот раз всё было интереснее. Как формировался отряд, Малена не представляла - впечатление такое, будто команду собрали за минуту, методом рандома выбрав кандидатов из тех, кто в тот момент находился на станции и не имел назначения.
Янссен доводилось читать досье обоих спутников, находящееся в открытом доступе - хотя, возможно, и не в открытом, но пароль в семь символов просто умолял, чтобы его взломали. Девушка, Рут, музыкант, из приемной семьи, про ее характер и способности написано предельно кратко. В целом, из того описания у Малены сложилось впечатление, что Рут, так же известная как "Зомби", личность интересная, хотя и странная. Вряд ли между ними может возникнуть конфликт, только если "Зомби" начнет охоту за Мозгом, что маловероятно, ибо последний всего лишь непригодный в пищу дрон. Второй, потенциальный командир, в глазах Янссен представлял собой типичного церберовского штурмовика. Вот он, шанс своими глазами увидеть, как пьяные (фляжка в глаза почему-то бросилась сразу) солдаты разносят в пух и прах казенное оборудование. К этим двоим и привязали Малену, жестоко перебросив её из предсказуемого и подверженного управлению виртуального мира в мир реальный, непредсказуемый, засыпанный снегом и заставляющий мирного инженера взяться за пистолет.
Выбираясь из челнока, Янссен в очередной раз убедилась, насколько её обычная одежда удобнее брони. Движения были замедленными и скованными - хотя, возможно, причиной тому было то, что довольно долгое время она просидела в неподвижности в самом транспорте. Дрон бесшумно выплыл следом.
Услышав слова Дитриха, обращенные к ней, Малена сначала удивленно приподняла брови, а затем фыркнула и помотала головой.
- Я инженер, причем не боевой, а не солдат, - заметила она. - В этой операции ты пушка, я - мозги, - для большей выразительности Янссен ткнула указательным пальцем в район правого виска.
Да, на поясе, конечно, неуютно болтался пистолет, но по возможности она не хотела бы пускать его в ход. Тут присутствуют ещё двое служащих Цербера, да и дрон кое-что умеет: иными словами, кандидатов для "пострелять в ребят из Альянса" достаточно. Может, Дитрих и говорит, что тут никого, но сигнал-то был перехвачен практически одновременно.
- Мозг, просканируй местность на наличие людей, - обратилась она к дрону. На первый взгляд, пусто. А на второй?..
Янссен бросила взгляд на доставивший их сюда челнок и позавидовала пилоту, чья задача сводилась к тому, чтобы возить оперативников туда-сюда. Чётко и ясно. А что делать ей - чуть ли не впервые высланному на задание инженеру - пока что не особо понятно.
Малена бросила взгляд на Дитриха. По законам войны первым всегда выступает пушечное мясо. Или же сама пушка, если угодно.